Матушка Пелагея, моли Бога о нас!
В конце февраля 1917 года как гром среди ясного неба прогремели по Захарову одна страшнее другой новости. Сначала на сельском сходе объявили, что царь Николай отрекся от престола. Не успели ее осмыслить, как народ огорошили другим известием. В Петрограде назначили нового царя - Керенского.
Матрёна Томина быстро ходила по избе из угла в угол и делилась с Полей мыслями.
— Вишь ты, какое дело, землицы, говорят, нам дадут, сколь хошь, и зерна и картошечки на посадку.
А между тем в избу стали собираться люди. Не сговариваясь, сами по себе пришли к Поле за советом захаровские крестьяне. Болес десяти человек собралось. Стояли в избе, стояли в сенцах. Топтались, угрюмо переглядывались и напряженно молчали.
Осенила себя Пелагея крестным знамением и усталым, надломленным голосом заговорила, обратив свое слепое лицо к мужику, особо понурому, жалкому какому-то.
— Макар, ты вот в церковь часто ходишь, дома молишься, а ну-ка прочитай вслух молитву Честному Кресту Господню.
— Спаси, Господи, люди Твоя, — перекрестившись, заговорил хрипловато мужик, — и благослови достояние Твое и даруй победы на супротивные Государю нашему Императору Николаю...
— Молодец, Макарушка. А скажи, часто ты эту молитву дома читал? Часто ли за Царя батюшку Бога просил?
— Дык ее же в церкви священник кажинный день читает. Мне-то зачем?
— Священник по долгу службы ее читает, а вот ты, Макарушка, сам по себе, по любви к своему Государю часто ли молился о сохранении его жительства?
Скажите мне, хоть раз в день поминали мы Царя батюшку? Нет. Молился каждый из нас только о себе, о своем спасении, о своем достоянии, о благословении для себя...
Что же вы сейчас хотите от меня услышать, чему поучиться? Как жить дальше после преступления заповеди о том, что Бога надо бояться и Царя чтить? Ответ простой — не смогли жить по заповедям Божьим, так живите теперь хотя бы по совести. Но помните, что вы преступили клятву верности роду Романовых. А ведь там говорится о каре на клятвопреступников и на детей их. Так что и вас, и детей ваших ждет наказание, все будете наказаны.
— За что наказаны? Почему наказаны? — зашумели крестьяне, — мы же ведь ничего не делали.
— Вот за то, что ничего не делали для спасения Божьего Помазанника и будете наказаны, сказано ведь «и молчанием предается Бог», а теперь уходите, я больше принимать никого не буду, мне, инвалидке, покой нужен.
Проводив опешивших селян за дверь, Матрёна Томина присела на табуретку рядом с Полей.
— Ну и правильно, Полюшка, хватит им ходить к тебе, а то вон, Гофман-то опять приезжал, говорил, что религия это опийство для народа, дурманит она его, а потому, кто этот дурман распространять станет, тех, как самогонщиков, к уголовной ответственности привлекать будут... Так что, давай-ка, мы тихо да мирно будем молиться о спасении и будя с нас...
— Да что ты все о себе, да о себе! — вскричала вдруг Поля. — А о спасении Божьего Помазанника кто же молиться будет, ведь убьют его скоро, убьют!
— Что ты, что ты, милая, Господь с тобой! С чего это ты взяла, что Царя убьют? Кто ж посмеет его тронуть?
— Батюшка Серафим Саровский мне ночью являлся, — сказала осевшим голосом Поля, — и на мои моления о Царской семье, сказал, что Господь предопределил им мученический венец. Расстреляют их за грехи русского народа, а потом и сам народ кровью умоется...